тридцать два фуэте, или нас тошнит
Jan. 31st, 2018 07:19 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
oy_kto_etoКаким-то путем (кажется, разыскивая эту вашу пресловутую «Матильду») наткнулась на свеженькую фильму балетную и, надкусивши, с любопытством посмотрела даже до конца.
Фильма меня поразила и показалась очень симптоматичной. Два часа, два, Карл! часа погружаемся мы в тайны балетной школы, этой особой такой семинарии, где в жестокой аскезе и в жестоких же страстях куются кадры Большого. Простенький, но вечный паттерн соперничества богатенькой маминой дочки и брутально-харизматичной Золушки из Мухосранска структурируют повествование. И вот, наблюдая за девочками в трико, взбирающимся по крутым ступеням сценической карьеры, я со все возрастающим любопытством, затем даже с азартом, и под конец уже с безнадежностию, ждала – когда же нам покажут главное? Когда же, наконец, начнется если не собственно (душой исполненный) полёт русской Терпсихоры, то хотя бы намек на него? Когда, когда героини вспомнят о том, чтО они призваны выражать натренированными своими ногами, «закачанным» прессом, мускулистыми спинами и всем, что ни есть у козака? Про классические характеры, тонкие эмоции, бесконечно разнообразные оттенки счастья и несчастья, фигуры желаний, борьбы и рока? Когда они не то что покажут нам – но хотя бы заговорят об этом, вот как художник художнику, э?
Но нет! С самого начала и до самого конца – нет, нет, и нет. Все мысли, слова и дела юныхсифи.. сильфид вертятся только вокруг выворотности, подъёма, гибкости, прыжковости, длины членов тела, физической выносливости и прочих лошадиных статей. Зачем всё это, чему оно должно служить, в чем, собственно, состоит призвание артиста балета – молчок, ноль, будто мама родная не родила. Героини – даже мельком, намеком! – не проходят курса общеобразовательных дисциплин, не читают книжек, не смотрят кино и даже балетных спектаклей, не слушают музыки, не интересуются мальчиками (а только абстрактной проблематикой половой жизни с точки зрения ея влияния на способность ногами махать). Никакой черёмухи. Только дальше, выше, быстрее.
Причем они обе, обе такие. И столичная мамина дочка, и дитя казахстанских трущоб, кому путевку в жизнь выдал спившийся культурник ночного клуба. Обе, кстати, вульгарны невыносимо, всей разницы – что первая скорее гламурная пошлячка, а вторая – просто хабалка рыночная (я не про актрис, божеупаси! а про их героинь). Обе героини-соперницы – чистой воды спортсменки. Или даже призовые лошади. Кстати, тема тотализатора минимум дважды поднимается в фильме. Учащиеся ставят друг на друга, как на лошадей. Я вон даже в заголовок постинга вынесла то, что там происходит с восемнадцатой минуты по девятнадцатую (собственно, это и есть квинтессенция фильмы).
(Симптоматическое, скажу ещё раз, произведение! Подтверждающее общую тенденцию, наблюдаемую мной в родной области, где современных художников различают уже не по образному миру, ими создаваемому, а по особенностям их кухни, по их техническому обличью – этот делает шелкографию на простынях, тот вяжет портреты шерстью на спицах, эта вышивает по перфорированному металлу, а та валяет пирожные из керамопласта. А этот, недогадливый, таки акрилом по холсту – но зато особой кисточкой в три хвоста. А зачем они это делают, какой там стоит человеческий месседж за деятельностью художнега – никому не надыть.)
И ещё, отдельно. Бонусом.
Там Алиса Фрейндлих педагога девочек играет, проводит с ними восемь лет и в конце помирает от кондрашки. Вот это особая линия, и в своем роде отлично сделанная.
Одна беда – посмотревши Фрейндлих в роли Галины Михалны, вы уже никогда, никогда не сможете смотреть документальные видео про заслуженных, да даже и великих! пожилых балерин. То есть смотреть-то сможете, но животики порвете, глядючи.
Фильма меня поразила и показалась очень симптоматичной. Два часа, два, Карл! часа погружаемся мы в тайны балетной школы, этой особой такой семинарии, где в жестокой аскезе и в жестоких же страстях куются кадры Большого. Простенький, но вечный паттерн соперничества богатенькой маминой дочки и брутально-харизматичной Золушки из Мухосранска структурируют повествование. И вот, наблюдая за девочками в трико, взбирающимся по крутым ступеням сценической карьеры, я со все возрастающим любопытством, затем даже с азартом, и под конец уже с безнадежностию, ждала – когда же нам покажут главное? Когда же, наконец, начнется если не собственно (душой исполненный) полёт русской Терпсихоры, то хотя бы намек на него? Когда, когда героини вспомнят о том, чтО они призваны выражать натренированными своими ногами, «закачанным» прессом, мускулистыми спинами и всем, что ни есть у козака? Про классические характеры, тонкие эмоции, бесконечно разнообразные оттенки счастья и несчастья, фигуры желаний, борьбы и рока? Когда они не то что покажут нам – но хотя бы заговорят об этом, вот как художник художнику, э?
Но нет! С самого начала и до самого конца – нет, нет, и нет. Все мысли, слова и дела юных
Причем они обе, обе такие. И столичная мамина дочка, и дитя казахстанских трущоб, кому путевку в жизнь выдал спившийся культурник ночного клуба. Обе, кстати, вульгарны невыносимо, всей разницы – что первая скорее гламурная пошлячка, а вторая – просто хабалка рыночная (я не про актрис, божеупаси! а про их героинь). Обе героини-соперницы – чистой воды спортсменки. Или даже призовые лошади. Кстати, тема тотализатора минимум дважды поднимается в фильме. Учащиеся ставят друг на друга, как на лошадей. Я вон даже в заголовок постинга вынесла то, что там происходит с восемнадцатой минуты по девятнадцатую (собственно, это и есть квинтессенция фильмы).
(Симптоматическое, скажу ещё раз, произведение! Подтверждающее общую тенденцию, наблюдаемую мной в родной области, где современных художников различают уже не по образному миру, ими создаваемому, а по особенностям их кухни, по их техническому обличью – этот делает шелкографию на простынях, тот вяжет портреты шерстью на спицах, эта вышивает по перфорированному металлу, а та валяет пирожные из керамопласта. А этот, недогадливый, таки акрилом по холсту – но зато особой кисточкой в три хвоста. А зачем они это делают, какой там стоит человеческий месседж за деятельностью художнега – никому не надыть.)
И ещё, отдельно. Бонусом.
Там Алиса Фрейндлих педагога девочек играет, проводит с ними восемь лет и в конце помирает от кондрашки. Вот это особая линия, и в своем роде отлично сделанная.
Одна беда – посмотревши Фрейндлих в роли Галины Михалны, вы уже никогда, никогда не сможете смотреть документальные видео про заслуженных, да даже и великих! пожилых балерин. То есть смотреть-то сможете, но животики порвете, глядючи.
