о механизме веры, или ложечки и осадочек

Когда мне было пять-шесть лет, я получила первое и очень весомое доказательство бытия Божия. Его, то есть доказательство, положил на скамейку поезда «Гагра-Москва» бродячий фотограф-инвалид.  Доказательство было в узорной рамке и подкрашено анилином вырви-глаз.

- Мама, как же ты говоришь, что Бога нет, когда вот же Его фотография? – такова была моя непосредственная реакция.

Тут что занятно. Я тогда не знала, когда именно родился Богочеловек, и когда именно была изобретена фотография. Я жила в мире, в котором уже случилось и то и другое, когда и в каком порядке – не важно. И фотография для меня была способом документальной фиксации явлений. Лицо, представленное на фотоотпечатке, несомненно существовало, и, поскольку я знала, что это Лицо есть Бог (откуда я, шестилетний советский интеллигент в третьем поколении, это знала – не спрашивайте, ума не приложу) – стало быть, Бог существовал.

 

Потом, конечно, ложечки нашлись, мне объяснили, что сфотографировать можно и картину, а картину можно написать и «из головы». 

Ложечки нашлись, но осадочек остался. Навсегда.

 

( А теперь другая история про ложечки и осадочек )